Неточные совпадения
— Нет, вы не так приняли
дело: шипучего мы сами поставим, — сказал председатель, — это наша обязанность, наш долг. Вы у нас гость: нам должно угощать. Знаете ли что, господа! Покамест что, а мы вот как сделаем: отправимтесь-ка все, так как есть, к полицеймейстеру; он у нас чудотворец: ему стоит только мигнуть, проходя мимо
рыбного ряда или погреба, так мы, знаете ли, так закусим! да при этой оказии и в вистишку.
Полицеймейстер, точно, был чудотворец: как только услышал он, в чем
дело, в ту ж минуту кликнул квартального, бойкого малого в лакированных ботфортах, и, кажется, всего два слова шепнул ему на ухо да прибавил только: «Понимаешь!» — а уж там, в другой комнате, в продолжение того времени, как гости резалися в вист, появилась на столе белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки и балыки, — это все было со стороны
рыбного ряда.
Из коего
дела видно: означенный генерал-аншеф Троекуров прошлого 18… года июня 9
дня взошел в сей суд с прошением в том, что покойный его отец, коллежский асессор и кавалер Петр Ефимов сын Троекуров в 17… году августа 14
дня, служивший в то время в ** наместническом правлении провинциальным секретарем, купил из дворян у канцеляриста Фадея Егорова сына Спицына имение, состоящее ** округи в помянутом сельце Кистеневке (которое селение тогда по ** ревизии называлось Кистеневскими выселками), всего значащихся по 4-й ревизии мужеска пола ** душ со всем их крестьянским имуществом, усадьбою, с пашенною и непашенною землею, лесами, сенными покосы,
рыбными ловли по речке, называемой Кистеневке, и со всеми принадлежащими к оному имению угодьями и господским деревянным домом, и словом все без остатка, что ему после отца его, из дворян урядника Егора Терентьева сына Спицына по наследству досталось и во владении его было, не оставляя из людей ни единыя души, а из земли ни единого четверика, ценою за 2500 р., на что и купчая в тот же
день в ** палате суда и расправы совершена, и отец его тогда же августа в 26-й
день ** земским судом введен был во владение и учинен за него отказ.
— За пароходом
дело не встанет… По другим-то местам везде пароходы, а мы все гужом волокем. Отсюда во все стороны дорога: под Семипалатинск, в степь, на Обь к
рыбным промыслам… Работы хватит.
Собственно для ссыльной колонии неудавшийся опыт пока может быть поучителен в двух отношениях: во-первых, вольные поселенцы сельским хозяйством занимались недолго и в последние десять лет до переезда на материк промышляли только
рыбною ловлей и охотой; и в настоящее время Хомутов, несмотря на свой преклонный возраст, находит для себя более подходящим и выгодным ловить осетров и стрелять соболей, чем сеять пшеницу и сажать капусту; во-вторых, удержать на юге Сахалина свободного человека, когда ему изо
дня в
день толкуют, что только в двух
днях пути от Корсаковска находится теплый и богатый Южно-Уссурийский край, — удержать свободного человека, если, к тому же, он здоров и полон жизни, невозможно.
Этою очень короткою историей восьми сахалинских Робинзонов исчерпываются все данные, относящиеся к вольной колонизации Северного Сахалина. Если необыкновенная судьба пяти хвостовских матросов и Кемца с двумя беглыми похожа на попытку к вольной колонизации, то эту попытку следует признать ничтожною и во всяком случае неудавшеюся. Поучительна она для нас разве в том отношении, что все восемь человек, жившие на Сахалине долго, до конца
дней своих, занимались не хлебопашеством, а
рыбным и звериным промыслом.
Г. Л. Дейтер писал в «Морской газете» (1880 г., № 6), что будто бы некогда на Амуре составилась компания
рыбного промысла (из капиталистов), затеяли
дело на широких основаниях и сами себя угощали икрою, фунт которой им самим обходился, как говорят, от 200 до 300 рублей серебром.]
Корчевка леса, постройки, осушка болот,
рыбные ловли, сенокос, нагрузка пароходов — всё это виды каторжных работ, которые по необходимости до такой степени слились с жизнью колонии, что выделять их и говорить о них как о чем-то самостоятельно существующем на острове можно разве только при известном рутинном взгляде на
дело, который на каторге ищет прежде всего рудников и заводских работ.
С занятием Южного Сахалина русскими
рыбные ловли перешли в стадий упадка, в котором находятся до сего
дня.
Рожденной от человека, который не мог дать ему воспитания, дабы посредством оного понятие его изострилося и украсилося полезными и приятными знаниями; определенный по состоянию своему препровождать
дни свои между людей, коих окружность мысленная области не далее их ремесла простирается; сужденный
делить время свое между
рыбным промыслом и старанием получить мзду своего труда, — разум молодого Ломоносова не мог бы достигнуть той обширности, которую он приобрел, трудясь в испытании природы, ни глас его — той сладости, которую он имел от обхождения чистых мусс.
— Да-с. Мы служащие у Ильи Артамоновича Нестерова, только Пармен Семенович над всеми
делами надзирают, вроде как директора, а я часть имею;
рыбными промыслами заведую. Вы пожалуйте ко мне как-нибудь, вот вместе с господином Лобачевским пожалуйте. Я там же в нестеровском доме живу. В контору пожалуйте. Спросите Андрияна Николаева: это я и есть Андриян Николаев.
В первый же
день мы ночевали возле татарской деревни Байтуган, на берегу полноводной и очень
рыбной реки Сок.
Эта первая кормежка случилась не в поле, а в какой-то русской деревушке, которую я очень мало помню; но зато отец обещал мне на другой
день кормежку на реке Деме, где хотел показать мне какую-то
рыбную ловлю, о которой я знал только по его же рассказам.
И не поехал: зашагал во всю мочь, не успел опомниться, смотрю, к вечеру третьего
дня вода завиднелась и люди. Я лег для опаски в траву и высматриваю: что за народ такой? Потому что боюсь, чтобы опять еще в худший плен не попасть, но вижу, что эти люди пищу варят… Должно быть, думаю, христиане. Подполоз еще ближе: гляжу, крестятся и водку пьют, — ну, значит, русские!.. Тут я и выскочил из травы и объявился. Это, вышло, ватага
рыбная: рыбу ловили. Они меня, как надо землякам, ласково приняли и говорят...
И Александр не бежал. В нем зашевелились все прежние мечты. Сердце стало биться усиленным тактом. В глазах его мерещились то талия, то ножка, то локон Лизы, и жизнь опять немного просветлела.
Дня три уж не Костяков звал его, а он сам тащил Костякова на
рыбную ловлю. «Опять! опять прежнее! — говорил Александр, — но я тверд!» — и между тем торопливо шел на речку.
Костяков на другой же
день повлек Александра опять на
рыбную ловлю и таким образом, по собственному заклятию, стал анафемой.
Любочка рассказывала мне, что, когда еще нас не было в деревне, они каждый
день виделись с Епифановыми, и было чрезвычайно весело. Папа, с своим умением устраивать все как-то оригинально, шутливо и вместе с тем просто и изящно, затеивал то охоты, то
рыбные ловли, то какие-то фейерверки, на которых присутствовали Епифановы. И было бы еще веселее, ежели бы не этот несносный Петр Васильевич, который дулся, заикался и все расстраивал, говорила Любочка.
—
Дело по жалобе на устройство городничим Надеждиным
рыбных садков в свою пользу! — заговорил он ровным и бесстрастным голосом.
— Рендич обещался через неделю все нам устроить, — заметил он. — На него, кажется, положиться можно… Слышала ты, Елена, — прибавил он с внезапным одушевлением, — говорят, бедные далматские рыбаки пожертвовали своими свинчатками, — ты знаешь, этими тяжестями, от которых невода на
дно опускаются, — на пули! Денег у них не было, они только и живут что
рыбною ловлей; но они с радостию отдали свое последнее достояние и голодают теперь. Что за народ!
Из безводного и лесного села Троицкого, где было так мало лугов, что с трудом прокармливали по корове, да по лошади на тягло, где с незапамятных времен пахали одни и те же загоны, и несмотря на превосходную почву, конечно, повыпахали и поистощили землю, — переселились они на обширные плодоносные поля и луга, никогда не тронутые ни косой, ни сохой человека, на быструю, свежую и здоровую воду с множеством родников и ключей, на широкий, проточный и
рыбный пруд и на мельницу у самого носа, тогда как прежде таскались они за двадцать пять верст, чтобы смолоть воз хлеба, да и то случалось несколько
дней ждать очереди.
«Главнейшие
рыбные ловли, из которых ни одной нельзя начать прежде
дня, определяемого войсковою канцеляриею, суть...
Прошло два
дня после возвращения рыбаков. В промежуток этого времени Петр неоднократно готовился приступить к отцу с объяснением, но, встречая всякий раз неблагосклонный взгляд родителя, откладывал почему-то свое намерение до следующего
дня. Наконец он решился выждать водополья, рассчитывая, не без основания, что начало
рыбной ловли авось-либо расшевелит отца и сделает его доступнее. То, чего ждал Петр, не замедлило осуществиться.
От каши пахло
рыбной сыростью, то и
дело среди пшена попадалась рыбья чешуя; раков нельзя было зацепить ложкой, и обедавшие доставали их из котла прямо руками; особенно не стеснялся в этом отношении Вася, который мочил в каше не только руки, но и рукава.
Через
день или два я шел с удочками на пруд. На пруде был небольшой островок и на нем две скамеечки для
рыбной ловли. Пробираться туда надо было узкой тропочкой, — кое-где чрез кочки. Поэтому ходили туда только рыболовы. Публика заходила редко.
Так сидели и рядили старики про разные
дела. Служка тем временем подал скудную монастырскую трапезу: щи
рыбные, пирог с рыбой, кашу и огурцы с медом.
Тургенева, вовсе не охотника до
рыбной ловли, который на ту пору был у меня в деревне. В исходе мая 1854 года были поставлены на ночь обыкновенные удочки с крепкими лесами и крючками, насаженными рыбкою или земляными червями: ибо
днем окуни брали мало, а по ночам попадались довольно крупные.
И в самом
деле, в этой
рыбной ловле было очень много поэтического.
Припомнил Огнев свои разъезды по волостям, пикники,
рыбные ловли, поездку всем обществом в девичий монастырь к игуменье Марфе, которая каждому из гостей подарила по бисерному кошельку, припомнил горячие, нескончаемые, чисто русские споры, когда спорщики, брызжа и стуча кулаками по столу, не понимают и перебивают друг друга, сами того не замечая, противоречат себе в каждой фразе, то и
дело меняют тему и, поспорив часа два-три, смеются...
— Теперича на
рыбных ватагах саратовцы в силу пошли, отбивают у нас
рыбную часть, — продолжал Смолокуров. — Потому-то всякому здешнему тысячнику и советовал бы я этим
делом заняться, поднять бы да поддержать дедовские промысла́, не отдавать их саратовцам… да и выгодно. Что вы, Патап Максимыч, нá это скажете?
Четверо за чаем сидело, когда в уютные горенки Марьи Гавриловны вступил совсем упавший духом Василий Борисыч. Кроме Патапа Максимыча, были тут Марко Данилыч, Михайло Васильич да кум Иван Григорьич. Вчерашнего похмелья на них и следов не осталось. Чинно, степенно сидели они, дельные речи вели — о торговых
делах толковали. Про волжские низовья, про астраханские
рыбные промыслы шла у них речь. Марко Данилыч был знатоком этого
дела. Был он один из главных поволжских
рыбных торговцев.
— Так-то оно так, — молвил Марко Данилыч, — да, право, много делов-то набралось, матушка… Вот теперича хоть по
рыбной части взять — восемь баржей из Астрахани вышли на другой
день Всех святых, а до сих пор об них никакого нет известия, не знаю, все ли там благополучно.
Гости один за другим разъезжались… Прежде всех в дорогу пустился удельный голова с Ариной Васильевной. Спешил он пораньше добраться домой, чтоб на ночь залечь во ржах на любимую перепелиную охоту. Поспешно уехал и Марко Данилыч с дочерью. Поехал не прямо домой: ожидая с Низовья
рыбного каравана, решил встретить его на пристани, кстати же в городе были у него и другие
дела.
Неподалеку двое, сидя за селянкой, ладят
дело о пóставке пшена из Сызрани до
Рыбной; один собеседник богатый судохозяин, другой кладчик десятков тысяч четвертей зернового хлеба.
Теперь Самоквасов свел разговор с Смолокуровым на
дела свои, рассказал, сколько у них всего капиталу, сколько по смерти затворника-прадеда надо ему получить, помянул про свое намеренье вести от себя торговлю по
рыбной части и просил не оставить его добрым советом.
Когда мы виделись с вами, матушка, последний раз у Макарья в прошедшую ярмарку в лавке нашей на Стрелке, сказывал я вашей чести, чтобы вы хорошенько Богу молились, даровал бы Господь мне благое поспешение по
рыбной части, так как я впервые еще тогда в
рыбную коммерцию попал и оченно боялся, чтобы мне в карман не наклали, потому что доселе все больше по подрядной части маялся, а рыба для нас было
дело закрытое.
Таков мрачный вид картины, которую я имел право набросать на основании вышеизложенных данных. Вопрос, кто был убийцей, по-видимому, не был труден и решался сам собою. Во-первых, убийцей руководили не корыстные цели, а какие-то другие… Подозревать, стало быть, какого-нибудь заблудившегося бродягу или оборванцев, занимавшихся на озере
рыбною ловлей, не было надобности. Крик жертвы не мог обезоружить грабителя: снять брошку и часы было
делом одной секунды…
Когда
рыбный караван приходит к Макарью, ставят его вверх по реке, на Гребновской пристани, подальше ото всего, чтоб не веяло на ярманку и на другие караваны душком «коренной». Баржи расставляются в три либо в четыре ряда, глядя по тому, сколь велик привоз. На караван ездят только те, кому
дело до рыбы есть. Поглядеть на вонючие
рыбные склады в несколько миллионов пудов из одного любопытства никто не поедет — это не чай, что горами навален вдоль Сибирской пристани.
Равнодушно глядел на стерляжью ловлю Марко Данилыч, — ему, владельцу обширных
рыбных ватаг на волжском низовье, здешняя ловля казалась
делом пустяшным.
— Так вот что: парень ты речистый, разговоры водить мастер. Такого мне теперь и надо, — сказал Марко Данилыч. — Сегодня вечером приходи в
Рыбный трактир, там будут все наши. А
дело будет тебе вот какое…
За обедом, как ни потчевал ее Марко Данилыч, пальцем не тронула рюмки с вином. Пивом, медом потчевал — не стала пить. Шампанского подали, и пригубить не согласилась. И до мясного не коснулась, ела
рыбное да зелень, хоть
день и скоромный был…
Хоша я теперь, по милости Господней, и купец первой гильдии, хоша и капиталом владаю, хоша и не малые
дела по
рыбной части веду, а все же я не забываю, что мы ваши прирожденные слуги…
На другой
день после сиденья рыбников в
Рыбном трактире, чуть не на рассвете, Орошин подъехал в лодке к каравану зятьев Доронина. Ему сказали, что они еще не бывали. Спросил, где живут, и погнал извозчика на Нижний Базар. Ровно молоденький, взбежал он на лестницу бубновской гостиницы, спрашивает Меркулова, а ежели его дома нет, так Веденеева.
Глазам не верит Марко Данилыч — по каждой статье цены поставлены чуть не в половину дешевле тех, что в тот
день гребновские тузы хотели установить за чаем в
Рыбном трактире.
Первый Спас на дворе — к Макарью пора. Собрался Марко Данилыч без дочери и поселился на Гребновской пристани в своем караване. Нехорошо попахивало, да Марку Данилычу это нипочем — с малых лет привык с рыбой возиться.
Дня через два либо через три после его приезда пришел на Гребновскую огромный
рыбный караван. Был он «Зиновья Доронина с зятьями».
— Незáдолго до нашего отъезда был он в Вольском, три
дня у меня выгостил, — сказал Доронин. — Ну, и кучился тогда, не подыщу ль ему на ярманке покупателя, а ежель приищу, зáпродал бы товар-от… Теперь пишет, спрашивает, не нашел ли покупщика… А где мне сыскать?.. Мое
дело по
рыбной части слепое, а ты еще вот заверяешь, что тюлень-от и вовсе без продажи останется.
А сегодня захожу я порану в
рыбный трактир, калоши вечор позабыл — глядь, а Степан Федорыч в уголку с Орошиным чаи распивают, шепчутся — по всему видно, что какое-то
дело затевают.
— Недалеко от нас в поволжских местах живут у меня знакомые, — сказала Аграфена Петровна. — Богатый купец, миллионщик, Марко Данилыч, чуть ли не самый первый по всей России
рыбный торговец — Смолокуровым прозывается. Дочка у него есть молоденькая, Дуняшей звать. Сказывали мне, что гостит она у господ Луповицких, у здешних помещиков. Марья Ивановна Алымова завезла, слышь, ее сюда еще около Троицына
дня. Не видали ль вы эту девицу?
А на Мертвом Култуке Доронин в самом
деле каждое лето бывал. Ходил он туда на промыслá, только не
рыбные.
В
Рыбный трактир пошли. Там за московской селянкой да за подовыми пирогами сладили
дело.
— Нет, уж от рыбного-то
дела увольте, Марко Данилыч, — весело смеясь, сказал Петр Самоквасов. — Гривна в кармане дороже рубля зá морем.